Любовь с первого «железа». Интервью с Оксаной Истратовой

Инструктор по техническому дайвингу, рекордсменка по глубоководным погружениям, подводный фотограф, художница, дизайнер, винодел, – все это Оксана Истратова, обаятельная и привлекательная женщина, с обворожительной улыбкой и искорками в глазах.

Оксана занимается дайвингом с 2003 года, совершила больше шести тысяч погружений. С 2004 года – инструктор и технический дайвер. Adv. EANx Instructor Trainer IANTD, Trimix Instructor Trainer IANTD, Technical Wreck Instructor Trainer IANTD, Adv. Trimix Instructor TDI, Cave Instructor NASE.

Держатель двух рекордов: Мирового рекорда по погружениям на затонувшие объекты среди женщин (180 м) и абсолютного женского рекорда России по глубине 180 м (апрель 2008 года).

Автор фотоальбома «Черное море. Крым. Загадки затонувших кораблей», где представлены истории и собственные уникальные фото рэков, в том числе глубоководных, на которые не погрузиться обычному дайверу.

Во время месяца рэк-дайвинга мы поговорили с Оксаной Истратовой об увлечении погружениями на затонувшие корабли, которое стало профессией.

Оксана, как ты пришла в дайвинг?

О.И. В дайвинг попала случайно, не умея плавать и боясь воды. В Египте на морской прогулке, спустившись по трапу, приложила маску к лицу и увидела играющие в толще воды лучи. Захотелось попробовать нырнуть. На первых метрах возник панический страх. Но потом включила голову и попыталась разобрать причину страха. А причины нет! После этого первого погружения я уже знала, что пойду учиться дайвингу. Кстати, включать голову и не допускать паники – это очень важно при различных внештатных ситуациях под водой.

Как возник интерес к погружениям на рэки? Какова мотивация?

О.И. Погружения на рэки для меня – любовь с первого «железа». Это был «Тистлегорм» во время обучающего курса AOWD (Вторая ступень обучения по системе ПАДИ) в Египте с клубом «Акванавт». Сначала было просто любопытно, потом возник интерес с исторической точки зрения, идентификации кораблей: ездить в разные страны, участвовать в экспедициях, смотреть, как слова из книг и документов о том или ином корабле сопоставляются с действительностью.

Например, в 2009 году мы ныряли в Норвегии, писали о той поездке статью в «Инвертуме» (российский подводный журнал InVertum) «Дороги – рэки – тролли». Погружались на транспортное судно «Оптима» (Optima, лежит у причала в Анкерлёккене во Флорё на глубине 30-42 м), который выполнял миссию по снабжению немецкого верховного командования в северной Норвегии и был потоплен норвежскими торпедам. Пароход вез груз коньяка, вина и сыра.

Ходили слухи, что это были пасхальные поставки, нам в дайв-центре рассказывали, что продукты предназначались для празднования взятия Мурманска. Мы знаем, что Мурманск не был взят, получается такой исторический отсыл.

Прошло столько лет, и ты плывешь в трюме этого корабля, видишь эти бутылки побитые, эти головки сыра, которые плавают под потолком, – непосредственно, практически рукой соприкасаешься с историей.

Для меня затонувшие корабли – это действительно возможность услышанное, прочитанное потрогать рукой, и, если удается, еще применить свои знания погружений на затонувшие корабли для того, чтобы принести социальную пользу – идентификация корабля, восстановление списков экипажа.

Команда Кости Богданова много занимается этим на Балтике, а начинали мы все вместе здесь, на Черном море. Они делают большое дело: находят родственников, потомков тех экипажей, которые погибли там в подводных лодках…

Моя мотивация такая же. Яркой иллюстрацией того, как может поменяться отношение человека, ныряющего на рэки, стала книжка Shadow Divers, в переводе на русский язык она называется «Ныряющие в темноту». У меня это практически настольная книга, как и, наверное, у любого рэк-дайвера, о становлении технического дайвинга, о том, как из двух враждебных кланов, по сути своей, назовем вещи своими именами, подводных «мародеров», рождается команда, которая тратит 6 лет своей жизни на то, чтобы идентифицировать немецкую подводную лодку, обнаруженную у берегов Нью-Джерси.

И мы все такие же, мы – выходцы из тех, кто «про поиск тарелочки». Поднять что-то с корабля было пределом мечтаний, а сейчас хочется свой опыт и знания применять для того, чтобы делать полезное дело: стирать белые пятна истории, заполнять их фактами. Путь, как в Shadow divers, от мелкого «мародерства» к большим открытиям.

Какое яркое погружение запомнилось больше всего?

О.И. Я не столь много занимаюсь экспедиционными поисками, у меня дайв-центр, и это требует времени.

Но по Черному морю, естественно, мы очень много погружались. В частности, на знаменитый крейсер «Красный Кавказ». Во время войны он участвовал во многих операциях, прикрывал высадку Феодосийского и других десантов, многократно был поврежден, отремонтирован, опять шел, воевал, защищал, а после войны был сначала переведен в категорию учебного судна, а дальше использовался как корабль-мишень для тренировки пусков наших первых крылатых ракет. И был затоплен одной из таких ракет в районе мыса Опук в восточной части Крыма. Долгие годы ходила легенда, что он лежит за 12-мильной зоной, и туда не попасть. Когда я озадачилась этой историей, стало понятно, что не лежит он за 12-мильной зоной, есть координаты, но сложность в том, что «Красный Кавказ» находится напротив полигона, который во все времена был закрыт как район для плавания. Пока мне не посоветовали просто банально позвонить на погранзаставу и спросить. Я позвонила, и мне ответили, что этот район закрыт с 8 утра до 8 вечера все дни… кроме воскресенья, когда у них выходной! То есть в воскресенье можно просто приехать, взять обычное «добро» у погранцов и туда нырнуть.

Дальше мы совершили целую войсковую операцию. Нужно было все срастить: плавсредства, которые могли бы туда дойти (на месте их не было), потому что идти туда порядка 25-30 миль от Феодосии, а больше выйти неоткуда; людей, которые готовы были нырнуть туда, на 51 метр, опять-таки понимая, что может быть все впустую; и еще погоду, – все это нужно сделать за один день: дойти туда, нырнуть, вернуться обратно. Мы оказались везунчиками и в первый же выход нашли «Красный Кавказ». Была идеальная видимость, правда, немножко темновато, но вообще все было супер! Мы нырнули на него, и оказалось, что все рассказы, как будто он на две части разбит, – не подтвердились… Многое из написанного в архивах, свидетельства очевидцев, – все это полная шляпа, и, если есть возможность, надо проверять собственными глазами.

Было в планах сделать фильм про этот корабль, он действительно легендарный. Мы нашли одного из участников как раз той тренировочной стрельбы. Этот дедушка жил здесь, в Севастополе, рассказал нам историю: он был на корабле, снимавшем команду, которую высаживали на крейсер-мишень после попадания ракеты, для оценки степени повреждений и эффективности пуска ракеты, и видел, как затонул «Красный Кавказ». Мы ныряли туда два года подряд, на третий не сложилось, больше не получилось выбраться в этот район, а с 2022 года мы вообще уже никуда не выбираемся…

У твоей книги тоже просветительская цель?

О.И. Конечно, да. Это фотоальбом, и он еще по-прежнему есть, потому что для того, чтобы он был продан, его надо продавать. Книжка интересная, написана на двух языках, ее можно и в подарок купить, и самому почитать. Там не только фотографии с этих тринадцати кораблей, а и описание. Историческая справка об этих объектах, все они достаточно интересные, начиная от парусника XIX века, который погиб во время Крымской войны, и заканчивая Второй мировой, в том числе печально знаменитый пароход «Ленин», который погиб напротив мыса Сарыч в июле 41 года. Лежит на 100-метровой глубине, и туда вообще сейчас не попасть, правительственные дачи, все секретно, все выходы запрещены, и я думаю, что уже больше никогда никаким образом на «Ленин» не поныряем. Я была там несколько раз, в альбоме есть фотографии.

Какой совет ты дашь тому, кто хочет нырять на рэки, стать исследователем затонувших кораблей?

О.И. Этим надо заниматься, это интересно. Для рекреационных дайверов погружение на корабль, который лежит в удалении от рифа, – это целый подводный дом, целый искусственный риф – это и красиво, и заманчиво. А если кто-то хочет стать исследователем… для этого придется пройти очень длинный путь. Я вообще не уверена, что сейчас у нас кто-то готов быть таким, вдохновленным, увлеченным, какими были мы в свое время. Сколько этих кораблей было обныряно, куда мы только не ходили, сколько было денег, топлива потрачено, иногда впустую, на то, чтобы что-то найти. Глубоко сомневаюсь, что сейчас кто-то это будет делать. Все такие рэк-дайверы-туристы. Сейчас очень популярны пещеры, все считают, что нужно исследовать пещеры, а что рэк-дайвинг – это не так круто. Я как инструктор по погружениям в пещеры и инструктор по погружениям на затонувшие корабли, в том числе глубоководные, скажу, что рэки – тоже очень сложная категория. Корабль – это постройка, которая сделана на суше и предназначается для использования на поверхности воды. Как только эта постройка оказывается под водой, это становится просто катастрофически опасным.

Если человек хочет заняться настоящим рэк-дайвингом, мы не говорим о том, чтобы поплавать вокруг или походить за гидом по «Тистлегорму», то начать нужно с технического дайвинга, потому что любое погружение внутрь затонувшего корабля, за зону видимости дневного света, это уже технический дайвинг. Нужно стать сначала хорошим техническим дайвером, не иметь проблем с плавучестью, декомпрессионными протокола и т.д., и только потом постепенно подходить к тому, чтобы начинать нырять на затонувшие корабли. А для того, чтобы их исследовать, нужно еще быть достаточно терпеливым, потому что это работа в архивах, это сбор информации, это общение со старожилами, это целая куча всего. Я думаю, что Костя (Богданов) в своем интервью рассказал об этом более подробно.

Расскажи о своих рекордах по глубине? Какова была мотивация, и что испытала?

Да что тут рассказывать это было давно и уже кажется чем-то из другой жизни. Это было время, когда модно было ставить рекорды. Что, в общем-то, для технического инструктора было оправдано. Имя можно было заработать только громкими погружениями. В общем, амбиции. Которые для кого-то заканчивались летальным исходом… К счастью, наш с Файсалом (Faisal Khalaf, Red Sea Explorers) дайв на «Иоланду» в этот список не вошел. Учитывая ошибки «трех утопленников из предыдущей группы» постарались спланировать свое погружения максимально безопасно, использовали буксировщики (на тот момент редкую вещь), суппортов на различных глубинах, собственный расчет декомпрессии. Дайв был долгий, поэтому после погружения я испытывала только усталость и холод. Ну и счастье, что все закончилось благополучно. Здравый смысл подсказал, что испытывать судьбу и здоровье большее нет смысла. На том и остановилась. Все-таки продуктивно работать (снимать, исследовать) на таких глубинах слишком сложно. В техническом дайвинге при оценке риска погружения на вторую чашу весов ставится выгода (нематериальная, конечно, а в более широком смысле этого слова). На тот момент я решила, что глубже 100-110 метров нырять не планирую.

Больше историй